Историческая неизбежность? Ключевые события русско - Страница 50

К оглавлению

50

В порыве гнева Мартов выкрикнул (и, наверное, это мучило его всю оставшуюся жизнь): «Тогда мы уйдем!» С этими словами он вышел из зала – и вошел в политическое небытие. Было два часа ночи, и Троцкому, выполнявшему то, что задумал Ленин, оставалось только принять резолюцию, осуждающую «предательские» попытки меньшевиков и эсеров подорвать советскую власть. Эта резолюция, по существу, поставила на большевистской диктатуре печать: одобрено Советом. Масса делегатов, вероятно, не понимавшая значения того, что они делают (разве они не за власть Советов?), подняла руки в поддержку резолюции Троцкого.


Однако была еще одна возможность заставить Ленина принять правительство с участием всех партий, входивших в Совет. Двадцать девятого октября (11 ноября по н. ст.) силы, верные правительству Керенского, сражались с Красной гвардией и на окраинах Петрограда, и в центре Москвы. Всероссийский исполком Союза железнодорожников (ВИКЖЕЛЬ) опубликовал ультиматум с требованием, чтобы большевики начали переговоры с другими социалистическими партиями с целью сформировать однородное социалистическое правительство. В противном случае они угрожали остановить все движение на железной дороге. У правительства Ленина не было шанса выжить, если бы в столицу перестали доставлять продовольствие и топливо. От железных дорог зависела и военная кампания против сил Керенского в Москве и Петрограде. Даже Ленин понимал, что без победы в Москве большевикам не удержаться у власти. Переговоры между партиями должны были продолжиться. Каменева уполномочили представлять партию на этих переговорах. Правое крыло партий меньшевиков и эсеров, уверенное в том, что большевистский режим долго не продержится, выдвинуло четкие условия своего участия в любом правительстве: министров Керенского следовало выпустить на свободу, Военно-революционный комитет распустить, Петроградский гарнизон передать под контроль Думы, допустить Керенского к участию в формировании правительства, а Ленина, напротив, в правительство не включать. Их позиция смягчилась, когда наступление Керенского на Петроград провалилось. Они предложили свое участие в коалиции с большевиками при условии, что будет расширено руководство Совета. Каменев согласился, легковерно предположив, что большевики не будут настаивать на присутствии Ленина и Троцкого в кабинете. Однако Ленин и Троцкий были настроены иначе. Они с самого начала были против переговоров с ВИКЖЕЛем и согласились на них только под угрозой военного поражения. Теперь же, когда войска Керенского потерпели поражение и бои за Москву приближали большевиков к победе, они занялись подрывом межпартийных переговоров. На заседании Центрального комитета 1 ноября Троцкий осудил компромисс, на который согласился Каменев, и потребовал для партии большевиков по меньшей мере три четверти мест в кабинете. Не было смысла «организовывать восстание, если у нас не будет большинства», доказывал он. Ленин выступал за то, чтобы вовсе отказаться от переговоров, и потребовал арестовать лидеров ВИКЖЕЛя как «контрреволюционеров» – это была провокация, направленная на срыв переговорного процесса. Несмотря на возражения Каменева, Зиновьева и других, Центральный комитет согласился представить требование Троцкого как ультиматум в переговорах и выйти из них, если этот ультиматум будет отвергнут. Ленин и Троцкий прекрасно понимали, что эсеры никогда не пойдут на их условия. Захват власти непоправимо расколол социалистическое движение в России, и никакие переговоры не могли помочь преодолеть возникшую пропасть. Переговоры с ВИКЖЕЛем провалились.

Не исключено, что коалиционное советское правительство в принципе не могло быть создано. Перед самым корниловским мятежом был короткий период, когда такая возможность существовала, если бы только меньшевики и эсеры демонстративно порвали с кадетами. Это был момент, когда Ленин готов был смириться с тактикой Каменева и других социалистов. Однако уже с середины сентября он нацелился на захват власти. Восстание должно было вбить клин между большевиками (защитниками «революции») и теми социалистами, которые им противостояли («контрреволюционерами»), а также кадетами, монархистами и белогвардейцами.

Без восстания большевиков осталась бы в силе резолюция Мартова, и 25 октября было бы учреждено правительство, состоящее из всех представленных в Совете партий. Ожесточенные политические трения между социалистами сделали бы эту коалицию нестабильной и сложной. Без сомнения, много конфликтов возникло бы вокруг отношений между советским правительством, Учредительным собранием и другими демократическими органами, например Думой. Ленин был бы настроен против любой коалиции с правыми эсерами и меньшевиками, которая могла бы расколоть большевиков. По всей вероятности, в любом случае произошла бы гражданская война, но не такого масштаба, как тот военный конфликт, который охватил Россию с 1917 по 1922 г. Хотя Керенский и Белая гвардия непременно организовали бы вооруженное сопротивление советскому правительству, их сил хватило бы ненадолго. Печать исторической неизбежности лежит на событиях с момента Октябрьского восстания и до момента установления диктатуры большевиков, до Красного террора и гражданской войны, со всеми ее последствиями для советского режима. Однако сама победа Ленина 25 октября была результатом случайности. Если бы «безобидного пьяницу» узнал верный правительству патруль, история могла бы сложиться иначе.

8. Недолгая жизнь и ранняя смерть русской демократии: Дума и учредительное собрание

50